Вельяминовы. За горизонт. Книга 3 (СИ) - Шульман Нелли (читать книги бесплатно полные версии txt, fb2) 📗

– Шмуэль там готовит передачи, только на польском языке, – вспомнил Джо, – когда он выучит русский, он и по-русски будет выступать… – отец Симон все равно неуютно себя чувствовал в Ватикане:

– Я не затем принимал обеты, чтобы блистать в прессе… – хмуро заметил кузен, – я подаю прошение за прошением, пытаюсь доказать, что в Польше или Южной Америке я буду нужнее, но пока курия упрямится… – по мнению его святейшества, отец Кардозо должен был остаться в Риме:

– Папа понимает важность работы в коммунистических странах, – вздохнул кузен, – в той же Южной Америке мы должны противостоять левому влиянию, пока еще не поздно… – Шмуэль показал кузенам свои наброски:

– Мы возвращаем церковь к временам Иисуса и первых апостолов, – задумчиво заметил отец Кардозо, – Спаситель всегда был на стороне угнетенных и отверженных. Католическая церковь должна распахнуть свои двери для малых мира сего, а не только для прихожан, разъезжающих на лимузинах…

Когда Джо и Александр грузили в багажник виллиса пару неприметных чемоданов, мимо пронесся сияющий черным лаком Bentley:

– Непризнанный премьер незаконного государства поехал, – усмехнулся месье Вербье, – должно быть, Лумумба действительно здесь. Не случайно они задвигались… – Джо велел себе не беспокоиться о кузене:

– Весточку я оставил, портье обещал все передать, если он появится в пансионе… – Джо напомнил себе, что Виллем взрослый человек:

– Незачем водить его за ручку. Координаты лагеря я записал, он приедет сюда, как только сможет… – в неприметных чемоданах лежали русские автоматы АК, пистолеты и несколько ручных гранат:

– На здешнем рынке можно купить все, что угодно… – месье Александр улыбнулся, – провинция Катанга кишит бесхозным оружием. Садитесь, ребята, – велел он журналистам, – отъедем от города и проверим силы в прицельной стрельбе… – для газетчика месье Вербье неожиданно хорошо владел оружием:

– Отец меня научил, – объяснил парень, – он в молодости воевал в Сопротивлении, в отряде недавно умершего месье де Лу… – упоминая погибшего Маляра, Саша надеялся, что господин граф начнет болтать. Александр искоса взглянул на невозмутимое лицо сына Поэта:

– Он и бровью не повел, не поделился детскими воспоминаниями, а Маляр его вырастил, стал ему приемным отцом. Он скрытный, как и все японцы… – Саша помнил наставления товарища Котова:

– У каждого человека есть свое слабое место, – учил его старший товарищ, – достаточно отыскать его, а остальное дело техники…

– Не выпивка, не карты или рулетка, не девушки и не парни… – по дороге Саша пытался обсуждать с японцем скользкие, как было принято выражаться, темы, – у него даже лицо не изменилось. Однако он азартный человек, у него кипит кровь. Иначе он бы не помчался в погоню за Шуманом… – бесстрастие японца напомнило Саше весенний лед на Неве:

– Кажется, что он никогда не исчезнет, но начинается ледостав, льдины ломаются, блестит лазурная вода. Джо тоже что-то прячет за своим спокойствием… – Саша подумал о восьмом марта:

– Подумал, потому что хочу оказаться дома до весны… – над саванной гулял теплый ветер с запада, – может быть, Журавлевы опять привезут Марту в Ленинград или Москву… – в его руке лежала детская ладошка. Вихрь развевал подол ее пальтишка, шевелил рыжие, коротко стриженые волосы:

– Шапку надень, – нарочито строго сказал юноша, – мама Наташа меня не похвалит, если ты простудишься… – вокруг рта девочки красовались разводы мороженого. Марта с наслаждением грызла вафельный стаканчик:

– Суеверия, – сообщила девочка, – я читала статью в энциклопедии. Шапка… – она вытащила из кармана скомканный капор, – не поможет, если ты и так болеешь. Я не болею, я закаленная… – привстав на цыпочки, перегнувшись через перила моста, Марта ахнула:

– Смотри, видно, как лед ломается… – Саша очнулся от какого-то треска вдалеке:

– Выстрелы… – Джо быстро свернул карту, – давай отгоним машину в рощу. Что-то в лагере Доктора пошло не так… – над холмами заплясали отблески багрового пламени.

Элизабетвилль

Огонь костра отражался в черном лаке лимузина, метался по затемненным стеклам машины. Даллес предполагал, что самопровозглашенный президент непризнанного государства Катанга, господин Чомбе, не покинет машину:

– Он не захочет, чтобы его видели на месте акции… – Даллес упорно избегал других слов, – хотя исчезновение Лумумбы ему только на руку… – разрешение на операцию дали и бельгийское правительство, и президент Эйзенхауэр, и кабинет министров признанного государства Конго, бывшие коллеги Лумумбы:

– Он никому не нужен… – Даллес затянулся трубкой, – никто не рискнет появлением здесь советских войск и коммунистических инструкторов… – проклятых негров, поденщиков, так и не нашли. Даллес решил махнуть на них рукой:

– Даже если они притащились сюда ради спасения Лумумбы, его время прошло. Ему осталось жить каких-то пять минут… – расстрелом командовал офицер, бельгиец, но бойцов набрали из сил обороны Катанги. Лумумбу и двоих его сообщников вышвырнули из грузовиков на сухую траву саванны. Место было глухое, с большой дороги сюда вела разбитая грунтовка:

– С шоссе нас не видно, – Даллес оглянулся, – мы в распадке… – на дне распадка поднималась вверх небольшая рощица. Дым костра уходил к золотому сиянию луны, ярко светили фары грузовиков, трещали дрова в костре.

Лумумба, единственный из троих, еще мог стоять на ногах. Один из его приспешников слепо корчился на земле, хватая изуродованными руками траву:

– Ему выжгли оба глаза, – равнодушно подумал Даллес, – негры справились бы и сами, они безжалостные люди, но порядок есть порядок… – и Бельгия и США потребовали бы закрытого отчета об акции. Негры суетились на тропинке, перетаскивая раненого, подгоняя пинками второго, со сломанной, волочащейся ногой, прикручивая Лумумбу к дереву. Даллес подозвал к себе бельгийского офицера:

– Капитан, – сказал он по-французски, – я вам привез заместителя, старшего лейтенанта де ла Марка. Передайте ему командование акцией… – Даллес не заставил бы парня самого стрелять в Лумумбу:

– Прикажи я ему поднять кольт, он откажется. Он совестливый юноша, верующий католик. Но так ему станет легче, он не сделает ни единого выстрела… – лицо месье барона в свете костра было мертвенно бледным. Он не выпускал кольта. Даллес мягко забрал у него оружие:

– Я говорил, что пистолет вам не понадобится, – ему не нравился блеск в серых глазах юноши, – сейчас месье капитан найдет для вас табельное оружие… – негры с автоматами выстраивались напротив деревьев. Виллем не знал, что ему делать:

– Я не смогу выстрелить в Даллеса или в бельгийца… – в его руке оказался офицерский вальтер, – но я не смогу жить, если я позволю убить безоружных людей без суда и следствия… – капитан приложил руку к пилотке:

– Передаю командование операцией старшему лейтенанту де ла Марку… – от дерева донесся измученный голос:

– Виллем! Виллем… – Лумумба всегда называл их с Маргаритой по имени:

– Я не большой любитель церемоний, – подмигивал он юноше, – надеюсь, месье барон, вы на меня не в обиде… – Виллем заставил себя повернуться к деревьям. Смотря прямо на него, Лумумба попытался пошевелиться в веревках:

– Виллем, я прошу тебя, найди Полину и детей, расскажи им, что я думал о них в мой смертный час, – по избитому лицу катились слезы, – я прощаю тебя, Виллем. Ты хотел, как лучше, но ты должен выполнять приказ… – премьер-министр повысил голос:

– Вас я тоже прощаю. Нельзя уходить из мира со злобой в душе, нельзя устилать свой путь распрями. Жаль, что я не успел сделать всего, что хотел для нашей страны… – Даллес поморщился:

– Начинается пропаганда и агитация. Он отличный оратор, люди его любят. Именно поэтому мы и перевезли его с севера сюда… – в тюремном лагере неподалеку от Леопольдвиля, где до конца года содержали Лумумбу, солдаты стали поговаривать о бунте:

– Он склонил их на свою сторону, – вспомнил Даллес, – пора заканчивать, пока и здешние парни не побросали АК к его ногам, или, хуже того, не повернули оружие против нас. Он и привязанным к дереву, за мгновение до смерти, все равно опасен… – Даллес сжал руку в кулак: